В начале XX века средний класс двух российских столиц был уже довольно многочисленным и активным, чтобы построить «дачные пояса» вокруг Москвы и Санкт-Петербурга. Усадебная жизнь активно воспевалась поэтами Золотого века, а литераторы Серебряного века как раз в 1890-1900-е годы приобрели достаточный материальный капитал. Идеи начали воплощаться в жизнь.
В московской традиции рубежа веков те, кто оставался в городе на лето, считались неудачниками. В Москве становилось пыльно и жарко, по улицам носился песок, оставшийся от зимней посыпки улиц. Кроме того, город не мог похвастать обилием зелени: из 800 га московских парков 75% приходилось на Сокольники. Частные палисадники не могли исправить ситуацию.
Каждый мечтал зацепиться за небольшое вожделенное поселение, демократичный дачный посёлок. Летний сезон длился с мая по сентябрь. «До сих пор в деревне были только господа и мужики, а теперь появились ещё и дачники. Все города, даже самые небольшие, окружены теперь дачами. И можно сказать, дачник лет через двадцать размножится до необычайности», – писал Антон Чехов.
Большинство горожан не приобретали загородную недвижимость, а снимали ее на 3-5 месяцев. Невозможность вывести свою семью на дачу считалась признаком крайнего материального затруднения. Даже Маяковские, экономившие сверх меры, в начале 1910-х годов проводят два летних сезона в популярном тогда Кунцеве. Строительству дач способствовал железнодорожный прогресс: в конце 19 века москвичами уже были плотно «захвачены» не только ближние пригороды, но и Малаховка, Пушкино, Томилино.
Архитектор К.Я. Полуянский отмечал в 1894 году: «Стремление жить на даче развилось теперь в населении всех больших городов России, и вокруг всех, сколько-нибудь значительных городов образовались за последние годы целые колонии «дачных уголков»… Дача — пассия, род недуга, и нет такой жертвы, которой они не принесли бы, ради удовольствия поселиться где-нибудь в барачной, подверженной течи и сквозному ветру конуре, очень часто среди воображаемых только «полей и лесов», и все это ради — тщеславного удовольствия иметь право сказать: «мы также живем на даче!»
https://pastvu.com/
К счастью, молодая тогда урбанистика могла предложить решения получше, чем бараки и крестьянские избы. В 1898 году появляется концепция «города-сада» английского ученого Эбенизера Говарда, положившая начало строительству осмысленных поселений вблизи больших городов. Говард предлагал бежать из мегаполиса, но не в глушь, а на территорию ближайшей периферии – зелёную, со всей необходимой инфраструктурой.
Один из образцовых дачных поселков появился на востоке Москвы на территории современного района Новогиреево. Эти земли издавна были связаны с фамилией Торлецких (Терлецких), представителей купеческой знати. Торлецкие приехали в Москву из Бобруйска в 1830-е годы, сколотили капитал на добыче песчаника, кроме того, получили от государства гигантские подряды на поставку леса для строящейся железной дороги Москва-Санкт-Петербург.
https://pastvu.com/
В начале XX века представители династии стали размышлять, что делать с огромным земельным участком. Местность считалась относительно здоровой – рядом находилось большое количество водоемов (нынешние Терлецкие пруды). 20-летний Александр Торлецкий, которого часто называют первым профессиональным российским девелопером (не рантье, а именно застройщиком!) решил сделать посёлок Новое Гиреево идеальным местом для круглогодичного проживания рядом с Москвой.
Все шло по сценарию «Вишневого сада»: рубился старый лес, просеки становились улицами и проспектами. Новым улочкам давали пышные названия – так, здесь проходили проспекты Княжеский, Графский и Баронский. Первым делом Торлецкий решил обеспечить посёлок инфраструктурой, чтобы дачные жители не жаловались на скуку в межсезонье: возвели школу, провели телефон и телеграф, открыли почту и пожарное депо. Платформа «Новогиреево» связывала дачников с большой Москвой — в рекламных афишках писали, что до города всего 8 верст и 20 минут езды. От станции до посёлка проложили конно-железную дорогу.
Дома здесь проектировали двух типов: каменные для постоянного проживания и деревянные для летнего. На улицы Новогиреева провели электричество, водопровод и телефон. Здесь имелась даже ливневая канализация! Находясь в Подмосковье, новоиспечённые дачники не чувствовали оторванности от большого города. Это позволяло А.И. Торлецкому называть Новогиреево «единственным в России благоустроенным подмосковным городком».
Условия покупки домов считались очень либеральными: недвижимость приобретали в рассрочку на десять лет всего под 5 процентов годовых. Дома и участки в посёлке были распроданы за один год в результате грамотной рекламной кампании. Они были доступны представителям среднего класса: Торлецкий просил за каждое строение от 4500 до 7000 рублей. Среди покупателей было немало иностранных специалистов, поэтому москвичи называли благоустроенное Новогиреево «Немецкой слободой».
Впрочем, здесь по прихоти хозяина, который был дружен с Петром Чайковским и Борисом Кустодиевым, гостило немало писателей и художников. Москвичи, помнившие «барское» Гиреево с абсолютной тишиной и вековым лесом, вначале были недовольны: «девственный лес начал беспардонно оскверняться клочками грязной газетной бумаги, пустыми консервными банками, яичной скорлупой, битыми бутылками и прочими следами человеческой «культуры». Огромные задумчивые пруды, которые были некогда выкопаны пленными турками, захваченными Суворовым и Румянцевым, были разбужены беспрерывным визгом купающихся и пьяными песнями катающихся на лодках».
Но и дачники, и постоянные жители обязались соблюдать правила – не строить на участках фабрик, заводов и ремесленных заведений, не открывать питейные дома. Посёлок круглосуточно охранялся. Думали здесь и об экологии: по совету Торлецкого в пруды запустили тритонов и высадили рогоз широколистный, который очищает воду.
Поселок практически полностью снесли в 1960-70-х годах и застроили типовым советским жильем. Сегодня от роскошной застройки остались только два дома – деревянная дача актера и режиссера Алексея Дикого и кирпичный дом Вюрта, ставший Музеем наивного искусства. Остальное – на картах, фотографиях и на страницах дневников.
