Узкий проулок между Преображенским рынком и одноименным кладбищем на востоке Москвы. Рынок (в своей продовольственной части) работает, кладбище — нет: только для похорон, а поскольку некрополь старинный, хоронят здесь нечасто. Устье проулка перегораживают полицейские машины: проходить нельзя, хотя сегодня Пасха — старшее поколение москвичей по привычке советских лет идет в этот день на кладбище помянуть родных и близких. А заодно и прибраться на могилах после зимы.
— Люди уже в курсе, что кладбище закрыто, так что никто особенно и не пытается пройти, — рассказывает сотрудник Росгвардии. — С 7 до 10 утра было всего несколько человек, которых пришлось «развернуть». Остальные проявляют сознательность — уровень информирования граждан высокий!
Добавим: не только уровень информации, но и страх перед штрафами и неприятным разговором с людьми в форме. Может быть, стоящие в патруле и не замечают, но вообще-то то и дело со стороны метро показываются люди, которые, увидев полицейский кордон, тут же тормозят и разворачиваются в другую сторону. Похоже, все дело в том, что на кладбище собирались гораздо больше людей — по принципу «а вдруг получится», но заметив, что придется предъявлять пропуск, раздумали. Потому что пропуска-то, собственно, на кладбище не получишь: цели «посетить могилу» в списке возможных не значится.
— Я всегда хожу сюда навестить могилы родителей, мужа, свекров, они все здесь, — рассказывает 60-летняя Тамара Ивановна. — Надеялась, что все-таки будет открыто, может быть, какая-нибудь похоронная процессия, и я пройду. Или уговорю сторожа. Но смотрю на них и думаю — сейчас штраф выпишут, а он то ли 4 тысячи, то ли вообще тридцать, непонятно. У меня таких денег нет.
Одна пара среднего возраста, впрочем, не боится и подходит ближе к кордону. Вместо документа извлекают из полиэтиленового пакета урну с прахом — и проходят под сочувственные взгляды бойцов. Для похорон, повторимся, открыто. Теоретически нужен еще документ о том, что погребение согласовано с администрацией кладбища — но если в руках урна, как-то странно требовать еще и бумаги.
— Умерла моя тетя, ей было 87 лет, родных детей у нее в Москве нет, есть только сын в Америке, — рассказывает женщина с урной. — Умерла не от коронавируса, давно болела. Нам сначала предлагали дождаться конца карантина, но я уговорила администрацию. Прощания не было, конечно, но мы и не планировали. Поминки тоже сейчас не организуешь. Но держать урну в квартире, если честно, не хочется.
Обновлять памятник Лариса и ее муж будут после окончания карантина. Хотя рабочие на кладбище вовсе не «самоизолировались»: дел тут хоть отбавляй. Как признался «МК» Алексей, бригадир рабочих на другом московском кладбище, сейчас им чаще, чем обычно, приходится ухаживать за могилами: они работают и за себя, и за не допущенных на кладбище родственников. «У меня есть постоянные клиенты, которые звонят каждый год и заказывают приглядеть за могилами, — рассказал Алексей. — С ними, как обычно, они перечисляют деньги. А на других могилах — чтобы был приличный внешний вид — командует прибраться руководство. Но не на всех, конечно, на все захоронения сил ни у кого не хватило бы».
